Корней Иванович ЧУКОВСКИЙ (настоящие имя и фамилия — Николай Васильевич Корнейчуков) 

(31 марта 1882-1969), русский поэт, литературовед, переводчик

Читая воспоминания о Чуковском, каждый раз испытываешь сложную гамму чувств: искреннее восхищение его разносторонним талантом невольно сменяется размышлениями отнюдь не радостного свойства — почему же в нынешней детской литературе нет личности подобного масштаба?

Сегодня нам остро не хватает Чуковского, он нужен буквально как воздух — во всех своих ипостасях! Чуковский-поэт, Чуковский-сказочник, Чуковский-лингвист, Чуковский-переводчик, Чуковский-литературовед, Чуковский-летописец… Но едва ли не в первую очередь в этом юбилейном году хочется вспомнить Чуковского-критика с его метким и злым пером.

В книге «Памяти детства» Лидия Корнеевна Чуковская пишет: «“Гимны” среди его критических статей редкость. Напротив, слыл он критиком зубастым, драчливым, задорным. Критические его работы всегда были анализом, разбором, острым, неожиданным, свежим, заставлявшим читателей по-новому взглянуть на, казалось бы, знакомого автора (таковы статьи о Леониде Андрееве, Короленко, Брюсове, Бунине, Блоке); иногда же разборы вели к совершенному уничтожению, к убийству наповал (“Третий сорт”, статьи о Чарской, об Арцыбашеве, о Вербицкой). И та же его необузданная любовь к искусству, мечта окропить благодарными слезами руку Льва Толстого оборачивались ненавистью, живою ненавистью ко всякой рутине, пошлости, фальши, эпигонству — и просто недобросовестной, корыстной, ремесленно-равнодушной работе.

Вся работа Корнея Чуковского — портретиста, критика, историка литературы, сказочника, теоретика перевода; вся его работа во всех жанрах — фельетонном, текстологическом, исследовательском — была всегда заразительна, “заражала своим влиянием”. Высмеивал ли он пошляческие романы, подыскивал ли ключ к творчеству Короленко или к личности и поэзии Анны Ахматовой и Александра Блока, комментировал ли новонайденные строки Некрасова — как острой иглой вводил он в кровь читателя живительную отраву увлечения искусством. Кроме неожиданных мыслей бурными эмоциями полны все его статьи о литературе. Пусть с ним не соглашались: отрава взволнованности искусством обновляла кровь».